– Ага, – послушно кивнул Крюков и сел обратно в свой «Фольксваген». – Ветер поднялся, душу насквозь продувает! Как бы снега не нагнал.

Он начал было насвистывать нехитрый мотивчик, но выходило фальшиво, губы не слушались.

Сыщик издалека увидел фонари над входом в театр «Неоглобус», миновал их, внимательно вглядываясь в темноту. В домах кое-где горели окна. Ветер крепчал, шумел, лязгал водосточными трубами. Зловещий оркестр исполнял увертюру к ночной драме, которая еще не стала трагедией.

«Там такое здание, с высоким фундаментом и массивными колоннами, кажется, прямо за ним Лейла исчезла, – говорил Адамов. – Шел снег... Она велела мне закрыть глаза. Поэтому точнее не припомню».

– Чертов эскулап! – выругался Всеслав. – Не мог как следует рассмотреть, куда пряталась его барышня!

Между зданием с колоннами и следующим строением с толстыми стенами и маленькими окошками, отдаленно смахивающим на боярские палаты, зиял темный проем. Он как-то терялся в тени домов, а свет фонарей туда не проникал. Если бы не подсказка Адамова, сыщик прошел бы мимо.

Из проема веяло жутью. Хотелось набрать полную грудь воздуха, как перед нырком в глубину. По этим приметам Смирнов понял: он нашел то, что искал. И, уже не колеблясь более, он шагнул вперед, в густую непроницаемую тьму. Сразу со всех сторон его охватила тишина, словно и не бесновался на улице ледяной ветер, не завывал в каменных лабиринтах спящего города. Здесь, в кромешном мраке, застыло страшное в своей немоте безветрие, безвременье. В его неподвижности тонули все звуки...

Сыщик достал фонарь. Его безжизненный свет вырвал из темноты куски сырых облупленных стен, грязный слежавшийся снег, слепое окно с решеткой. Это был конец всех дорог, всех стремлений, всех надежд. Тупик безысходности.

Всеслав не ощутил себя на перекрестье времен, наоборот: в этом тупичке время отсутствовало, его не было вовсе. Здесь слились воедино глухая тишина, одиночество и тьма, пропитанная дыханием смерти.

– Это здесь... – прошептал он.

И тьма вобрала в себя, поглотила его шепот. За стенами не ощущалось жизни – скорее всего, старые здания пустуют, ждут продажи или ремонта.

Пятно света упало на незаметную железную дверку в стене, пятна ржавчины на ней казались черными. Сыщик подошел, попробовал открыть, дверь не поддавалась. Он достал из кармана набор отмычек и с третьей попытки справился с замком. То, как бесшумно, на смазанных петлях отворилась дверка, обожгло Смирнова радостью. Он отбросил последние сомнения и позвонил своему помощнику, объяснил, куда идти.

– Неужто нашел? – удивленно воскликнул Крюков.

– Кажется, да. Ты поторопись! Сумку спортивную не забудь.

Внутри все горело, он едва дождался Николая.

– Уснул ты, что ли, Колян?

– Да я бегом! – обиделся тот. – Чего делать-то? – Он опасливо покосился на открытую дверцу. – Туда полезем? Ну и местечко!

– Ты здесь побудь, посторожи. Я тебе свистну, когда спускаться. Телефон в этой яме не сработает.

Смирнов достал из сумки фонарь помощнее, еще кое-что и шагнул внутрь. Истертые каменные ступеньки вели вниз, в темный коридор, пропахший сыростью.

Глава 29

Бледный рассвет вставал над крышами домов. За ночь небо затянуло тучами. Там, где всходило солнце, края облаков приобрели лилово-розоватый оттенок.

Кристина проснулась и посмотрела на часы. Боже, какая рань! Она со стоном повернулась, все тело ломило, как после тяжелой физической работы. Во рту пересохло. Она потянулась за стаканом воды, который всегда оставляла на прикроватной тумбочке. Воды не было.

– Забыла... – пробормотала Кристина. – Придется вставать, идти на кухню.

Адамова рядом не оказалось, видимо, он уснул в гостиной. Что ж, прекрасно! Ее это устраивает. Она попыталась вспомнить вчерашний кошмар. В шоке Кристина даже не подперла стулом дверь, как сделала после нападения Аси.

Боль разлилась в затылке, постепенно охватывая всю голову. Вылезать из-под одеяла не хотелось. Кристина попробовала закрыть глаза, вернуть сон. Напрасная затея! Головная боль усиливалась, в груди поднималось глухое раздражение.

Кристина начала вспоминать: была ли она вообще когда-нибудь счастлива или жила только ожиданием счастья? Ей казалось, что счастье вот-вот наступит – когда ей исполнится восемнадцать лет, когда она окончит институт, когда она влюбится, выйдет замуж. А счастье манило и манило, ускользая, как мираж. Потом Кристина встретила Адамова и решила, что счастье наконец-то у нее в руках. А оно вырвалось и улетело! Дразнить и манить других дурочек. И ничего не оставило после себя.

Приступ головной боли заставил Кристину подняться. Надо пойти принять таблетку. То ли в квартире похолодало, то ли ее бил озноб, но она ужасно замерзла, просто зуб на зуб не попадал. Хотела надеть халат, но на спинке стула его не оказалось. «Наверное, Лева убрал. У него иногда случаются маниакальные приступы порядка, – подумала Адамова и открыла створку своего шкафа. – Может, здесь?»

Халат действительно висел в шкафу на вешалке. Она вытащила его. Под халатом виднелось нечто странное. Кристина достала из шкафа вешалку вместе с тем, что на ней висело... и закричала. Она так вопила, что перебудила всех.

Первым в спальню влетел доктор.

– Что такое? – воскликнул он, бросаясь к истерически кричащей жене.

Она, не в силах вымолвить ни слова, только показывала дрожащим пальцем на пол, куда бросила в ужасе... это. Адамов наклонился. На полу валялся надетый на вешалку грязный, весь в бурых засохших пятнах, измятый хирургический костюм. Доктор опустился на корточки, чтобы взглянуть на кармашек... вышитые буквы Л и А отчетливо виднелись на нем. Что за чертовщина?! Вдобавок из кармашка торчал вымазанный в чем-то буром скальпель. «В чем-то буром! – мысленно повторил Адамов. – Не стоит себя обманывать. Это кровь, я же понимаю! Господи...»

Ни к чему не притрагиваясь, он медленно поднялся на ноги, забыв в этот миг о своем больном сердце. Гораздо более страшная мысль парализовала его ум. Он повернулся и посмотрел на жену. Кристина молча, прижав руки ко рту, тряслась, уставившись на пол, где лежало это. В спальне стояла звенящая тишина... словно отголоски, эхо истошных Кристининых воплей.

– Где ты это взяла? – ледяным тоном спросил Адамов, делая шаг вперед.

Кристина попятилась, наткнулась на край кровати и села. Она продолжала молчать.

– Я тебя спрашиваю, – надвигался на нее доктор. – Откуда у нас в квартире это... эта гадость?! – Его голос сорвался на фальцет, щеки побагровели. – Кто ее сюда притащил?

От обиды к Кристине вернулся дар речи.

– Я... я не знаю! – простонала она. – Я открыла шкаф, хотела взять халат. А там... Что это, Лева?!

Ей стало не по себе от взгляда Адамова.

– А ты не понимаешь?! Костюм с моими инициалами, весь в крови. Правда, давно засохшей. Откуда он у тебя, дорогая супруга?

– Не знаю! – взвизгнула Кристина. – Вчера его не было!

– Ты уверена?

– Зачем бы я стала вешать такую грязную вещь в шкаф?

Они оба боялись произнести слова, которые крутились у них на языке. Они закрывались от ужасной правды, не желали ее признавать.

– Это костюм... убийцы, – медленно, холодно произнес Адамов. – Откуда он у нас в доме? Кто его принес?

Кристина съежилась, ей хотелось скрыться, исчезнуть из этой спальни и вообще – из этой семьи сумасшедших маньяков.

– Разве не ты? – не поднимая глаз, пробормотала она. – Сам же признал, что костюм твой.

– На нем мои инициалы, только и всего! – взревел доктор. Они оба забыли об осторожности. – Разве не ты вышивала буковки Л и А на моих кармашках? Между прочим, мы с тобой почти одного роста, дорогая! Тебе ничего не стоило надеть мой костюм и... Ты ведь ненавидела Лейлу? Потому что сама утратила уже молодость, свежесть и непосредственность сердца. Ты решила отомстить женщине, которая могла увести у тебя знаменитого мужа! И все свалить на него же! Отличная месть – одним ударом сразить обоих! Тогда остался бы пустяк: объявить Асю невменяемой и сдать ее в психушку. Все! Ты отомстила даже покойной Елене, которую не знала. Но это не мешало тебе ревновать! Ты становишься хозяйкой квартиры, денег, машины, дачи! Разве не это привлекало тебя больше всего? Не для этого ты выходила за меня?